18. НОЧЬЮ К ЗВЕЗДАМ.

ЭХ: Мы объехали все континенты,
Т: И дальние страны узнали.
ЭХ: Самобытный язык Таити,
Т: Белопенный прибой на Гавайях.
ЭХ: А когда я объехал всю землю,
Т: Захотел увидеть космос.
ЭХ: Для тебя я построил ракету,
Т: И мы отправились ночью к звездам.
ЭХ: Звезды всегда хороши,
Т: Особенно ночью.
ЭХ: Мы с тобой покидаем Землю,
Т: Курс пилота в сердце галактики,
ЭХ: Лишь блеснет за кормой Антарктида,
Т: И нас встретят Белые Карлики.
ЭХ: И они нас возьмут на руки,
Т: Сократят пространство и время,
ЭХ: Все космические причуды
Т: Распахнут перед нами двери.
ЭХ: Звезды всегда хороши,
Т: Особенно ночью.
ЭХ: И секунда станет столетьем?
Т: Во дворце из крох метеоров.
ЭХ: И когда мы вернемся на землю,
Т: Ты напишешь об этом очерк.
ЭХ: Если будут еще газеты и в войне не погибнут люди, Т: Но я думаю, все будет в порядке, а сейчас до свидания люди. ЭХ: Звезды всегда хороши,
Т: Особенно ночью.
Что бы говорить таким слогом, надо иметь сердце пилота, видавшего огни боевой эскадры «Тэонанакатл», при чем именно в момент, когда эскадра несет в мегакастрюлю споры для нужд заключенных. Флагман этой эскадры, авианосец «Молот Тора».
ЭХ: Вооружен авианосец рупором в руках Тэскатлипоки. В обстоятельствах, располагающих к боевым действиям слово его…
Т: Всем спать.
ЭХ: В иных обстоятельствах слово его…
Т: Доброе утро, на зарядку по порядку выходи.
ЭХ: Или что-то вроде того. И немногие поэты путешественники, испытывающие бессонницу, даже после команды общего отбоя, все же видят огни этой эскадры.
Т: И все эти откровения настолько же близки к писательскому юмору, образному мышлению и полету фантазии, насколько великий Гойко Митич близок к непостижимому для меня удовольствию игры на бирже. Чтобы снять свои прибитые крылья с нескольких координат попугайской клетки и войти в центр галактики через врата порта «Космических Гавайев», меня интересует узнать свою карту координат «распятия».
ЭХ: Другого пути я не нашел.
Древние актеры, непосредственные наши предшественники, находятся на пересечении двенадцати Великих Потоков.
Т: Так уж получилось, что направление улицы Северной, стартовало как боевая эскадра только благодаря древним актерам. Одного из них звали Ойилиойили, когда он был мужчиной. Когда он предпочитал быть женщиной, ее звали Шошопаншоко. По этому тут, если честно, необходимо сделать одну оговорку Партоса: «Нас трое и один из нас ранен, а скажут… скажут, что нас было четверо».
Вторым из них была - креативный директор Кроха, она же параллельное существо Ойлиойли Шошопаншоко.
ЭХ: Поскольку это фактически одно существо, то третьим виновником, жутко волшебных тайфунов на улице Северной стал…
Т: Не будем показывать пальцами. Хотя можете считать меня за…
ЭХ: А как же Дартаньян?
Т: …а был ли мальчик, в теннисных туфлях, пытающийся примазаться к славе трех бессмертных рыцарей Лувра? ЭХ: А кто первый поцеловал землю на улице Северной, только потому, что эта улица – Северная?
Т: Ладно, Дартаньян при делах, но про Дэ Тревиля пока молчок.
ЭХ: Эти трое спонсировали многие аномльные потрясения, произошедшие на территории улицы Северной и ее округи. А это не только летающие тарелки, изрезавшие небо над микрорайоном до такой степени, что в небе иногда читались слова из трех букв…
Т: …но и настоящее Северное сияние, разливающееся прямо над домами улицы Северной. ЭХ: Когда Клячковский на тренировке нашего клуба «Мегаздоровье» сообщил, что видит в своих сновидениях огромные космические корабли, стоящие между домов нашего микрорайона…
Т: …с ним одним санитары еще могли бы как-то справится.
ЭХ: Когда к Клепе присоединился Бодя…
Т: …шансы санитаров, восстановить их маразм среди людей нашего района, практически свелись к нулю.
ЭХ: А когда и остальные сотрудники клуба «Здоровище» увидели эти корабли посреди микрорайона…
Т: …санитары, во время сориентировавшись, спаслись паническим бегством.
ЭХ: Еще один исторический пример, чудесно оттеняющий магическое буйство этой улицы.
Т: Именно здесь живет русский богатырь, которого выгнали из городского дурдома?
ЭХ: Вообще-то, после такого заявления у любого осознающего существа хоть что-то теоретически знающего о жизни человека разумного, живущего внутри построенных для него городов, должно случиться короткое замыкание.
Т: Если же вы считаете, это утверждение просто набором букв, я включаю саундтрэк из лучших фильмов Куросавы и продолжаю. ЭХ: Когда он снова пришел в эти милосердные стены, врачи с санитарами плача умоляли его вернуться домой, чтобы больница могла еще какое-то время функционировать. Квадер фактически исполнял среди сумасшедших врачей со своими сумасшедшими баянами, окинавского гуру, а санитары, хотя и мощные пни, но долго выдерживать показательных выступлений гуру не могли.
Т: Классика жанра. Помните прекрасный советский фильм «Не бойся, я с тобой»? Сан Саныч, окинавский каратист, при помощи своих учеников разваливает изнутри тюрьму и совершает побег. ЭХ: Демонстрируя ученикам превосходство человеческого духа над духами в белых халатах и тюбетейках, гуру Квадер голыми кулаками выбивал кирпичи из угла корпуса…
Т: …от крыши до асфальта?
ЭХ: А то! После разминки гуру выступал с платной лекцией о пользе употребления всего на свете и пагубности малых доз. Персонал больнички хотел молить его о пощаде, уже стоя на коленях всем батальоном, но гуру это внезапно растрогало, он удалился к себе в скит, размышлять о бренности могущества. Некоторые старые бойцы, прошедшие курс молодого бойца у «трех мушкетеров», не только выжили, но и смогли воспользоваться навыками боевых полетов. А иначе как полетами их уроки не назовешь.
Т: Те, из подопытных актеров, кому полеты пошли на пользу, смогли воплотить в жизнь сложнейшие маневры восприятия. ЭХ: К сожалению…
Т: …не будем лицемерить – к счастью…
ЭХ: …на самой улице Северной это магическое буйство прокатывалось такими волнами…
Т: …что они даже отмечены трещинами в стенах домов.
ЭХ: На моем многоэтажном и многопарадном доме есть только одна трещина. Она хорошо видна с улицы, так как обильно замазана раствором, предназначенным для соединения всех швов бетонных плит. Образовалась трещина на бетонной стене моей комнаты абсолютно точно у моего изголовья в виде буквы «V».
Т: Это был еще тот бетон, и он выдал меня с головой. Нижний угол трещины расположен на уровне пола, под кушеткой.
ЭХ: Ее верхние концы находятся на ширине моей кушетки. Это контрольный момент образования двух трещин. Одна подо мною в бетоне и таким образом в самой ткани Псевдореальности.
Т: Другая – город у подножия плоскогорья Лэй. Улица Северная и этот городок есть две линии сходящиеся в точке буквы «V». В один момент они выросли из точки АЛЕФ как две множащие альтернативы создающие пространство. Это момент тех самых Гавайских цунами…
ЭХ: …когда меня прямо с кушетки летом стало регулярно уносить через центр Земли в координаты КГ и трещины плоскогорья Лэй? Значит, многие мои сотоварищи провалились туда же…
Т: …и, не смотря на всю глобальность и трагичность этих путешествий, никто из них никогда об этом не жалел. ЭХ: И здесь здравый смысл не перестает бубнить свою самодеятельность о том, что все воспринятые мною координаты - всего лишь галлюцинации на тему видов нашего микрорайона и его окрестностей. Но что-то во мне уверенно отвечает ему.-
Т: - Есть версия, что весь этот бредовый микрорайон с его окрестностями только галлюцинации на тему координат, в которых было распято несколько светил из Реальности.
ЭХ: А после того, как здравый смысл подвел меня под монастырь, в семь тысяч трехсотый раз…
Т: …я уже стал применять контрольный выстрел ему в голову…
ЭХ: …чуть выше моей макушки…
Т: …из настоящего дивизионного бульбулятора.
ЭХ: Сейчас у меня еще не всегда хватает скорости, чтобы воспринять маневры, применяемые «тремя мушкетерами» направления улицы Северной.
Рис.8
Древние актеры, рожденные на пересечении двенадцати Великих Потоков, почти не совпадают в мотивациях действий с современными актерами, рожденными восемью Великими Потоками…
Т: …а что уже говорить о бубликах?
ЭХ: Историческая справка из святого писания: «Чтобы отвести от себя смерть, древние актеры, все как один, вытянули свои светящиеся оболочки в линии… Некоторые даже пытались сворачиваться в кольца, но это им плохо удавалось».
Буду краток. Тех, кому это удавалось плохо, я не встречал не только на улице Северной, но и вообще.
Т: Ойилиойили не бублик, а кокон…
ЭХ: …но к этому разряду чудес причастен, также как и остальные мушкетеры. Древние бублики, захватывающие своими кольцами такое же количество Великих Полос, как и сама планета Земля, с некоторых пор почему-то тоже зачастили на нашу улицу. Вот именно тогда уже полностью и окончательно пришел на улицу Северную…
Т: …бунт имени праздника космонавтики…
ЭХ: Один маленький пример. Силами народной дружины общества «Шивы» был создан самый настоящий действующий портал, в зоне расположения которого дружинники могли менять свои (неизменные от рождения) энергетические конфигурации от шариков, через трубки и линии к бубликам.
Т: Ненадолго, но все же могли.
ЭХ: О таких чудесах в святом писании не упоминается.
Т: Это приметы координат времени Интернета.
ЭХ: И это только некоторые из чудес в координатах направления улицы Северной…
Т: …на которой даже солнце летом норовит встать на севере.
ЭХ: А началось это все в мае восемьдесят восьмого года. После школы, поздно вечером, мы – «Клуб без названия» собрались на кухне у Вани Дербастлера. На заседании Направления улицы Северной присутствовали сам Ваня, Николаев-Гудзь…
Т: Это тот, что подцепил саму Мадонну?
ЭХ: Он. Еще я и Вадик Югринов. Все отцы основатели Направления. За чаем с вареньем…
Т: Тот самый чай, который Николаев называл помоями?
ЭХ: Он. Под звуки жабьего праздника жизни, доносящегося с окружающих наш микрорайон болот, мы несколько нервно погружались в сумерки. Всеобщая нервность была окрашена не желтым цветом эмоций, но оранжевым цветом сенсорики. Как это свойственно многим детским и юношеским сборным на ночь глядя мы рассказывали друг другу страшные истории, но истории про гроб на колесиках и черную руку в выпускных классах уже не вставляют.
Первым уроком этого майского дня была история. Отто Карлович Фон Зульценбахер Го он же Прокудин, стоя у доски, пытался проскользнуть мимо Бормана…
Т: Это который бывший боксер тяжеловес?
ЭХ: Он. И вот Отта пытался проскользнуть мимо дяди Вовы, выражаясь слогом самого дяди Вовы: «Аки змий». Для нормальной оценки ему предстояло всего то вспомнить ключевое слово «деревня Прохоровка» и несколькими свободными взмахами руки нарисовать направления ударов наших войск. А Отта…
Т: …тот самый что, выступая в полутяжелом весе спас из лап всемирного движения басмачей Арнольда?
ЭХ: Он. И как известно этнический полу немец, а у них как уже упоминалось на нашей территории вместо изящных танковых клиньев получаются какие-то желтые узоры на снегу. И вот Отта вместо строгих исторических фактов о Курской Дуге пять минут излагает как наши воины стреляли без промаха из пулеметов, кричали ура и вообще были несгибаемы. Дядя Вова на самом деле терпел очень долго. Выводя Отте красивого лебедя в журнале успеваемости класса, он дождался, когда Прокудин выдохся и громогласно подытожил своим хриплым басом его возвышенную речь о величайшем сражении машин: «А потом в дело вступили танки»!!!
И вот в жизни каждого школьника наступает переходной момент. Страшные истории младших отрядов лежащих на скрипящих кроватях в летней ночи посреди огромных сосен и живых памятников мертвым пионерам героям больше не вставляют.
И тогда на кухне Маскаленки в дело вступили танки! Мы стали рассказывать друг другу все сведения, почерпнутые из фантастических книг, о бесконечности космоса. Последние годы жизни СССР. Книг, фильмов и любых упоминаний о магии мистике и тому подобном почти никаких. Но фантасты не подвели. Все что можно было вспомнить, узнать и прочитать они нам поведали. А мы рассказали это нашим еще детским и не искушенным умам около полуночи в мае девятого класса. В один момент каждый впервые в жизни осознал нечто абсолютное и страшное – бесконечность окружающего пространства и нашу в нем невозможность застраховаться.
Выходя из дверей Ваниной квартиры, мы боялись даже звука поднимающегося лифта. От его парадного до наших было около пятидесяти метров. Николаев на право я на лево и с максимальным ускорением. Переступая свой порог этой майской ночью, я впервые оставлял за ним страх бесконечности.
Дома я собрал портфель в школу и лег спать. Вдруг обнаруживаю себя стоящим в одних спортивных трусах ночью возле дверей своего парадного. Стою и прикидываю как это я, будучи в гостях у Вани, вдруг оказался под своим парадным, раздетым до трусов, и самое жуткое, что совершенно не помню где, и при каких обстоятельствах я оставил свою одежду. В те советские времена вот так запросто стоять, пускай даже под своим парадным, и пускай даже ночью, но в одних трусах мог себе позволить только король микрорайона.
Т: Скорей гипотетический Бор микрорайона, отсидевший пол жизни в тюрьме за каждодневные тренировки кунгфу и астральным каратэ.
ЭХ: С точки зрения общественного мнения стоять в трусах ночью даже под своим парадным было не позволительной роскошью для порядочного человека. Только революция или стихийное бедствие могли в те времена поставить какобычного человека в такие обстоятельства.
Т: Да, это не понять марсианам и жителям любых других окраин галактики типа Америка Франция или Япония, но как пример относительности, узаконившей бред как явление – годится.
ЭХ: А что типа весь окружающий бред не относителен?
Т: Это без вопросов. Но пацан, узаконивший этот тезис, рассматривал всеобщую пространственную относительность одного объекта в отношении другого. Во первых из его изысканий выходит что величайшая скорость во вселенной это скорость света. И это ошибка номер один. Ошибка номер два это то, что получается из его расчетов насчет расстояний. Из них выходит, что межзвездные пропасти настолько велики, что их умопомрачительность просто отбивает желание у современников путешествовать к звездам. Но это и есть как раз бред. Эти расстояния, с точки зрения людей нашего района таковы, что даже путешествие на современной технике может в общих чертах обрисовать все чудеса по контуру нашей галактики.
ЭХ: А что современная техническая мысль намного опережает мысли современных фантастов?
Т: Фантасты с их опусами это как крик Джима Керри в «Тупой и еще тупее»: «Пацаны, наши высадились на луне»! Через тридцать лет после высадки на луну парня осенило. Тоже и с этим относительным. Пацан очнулся пусть поздно, зато чисто своим ходом.
ЭХ: Так и я поздно, за полночь, но чисто своим ходом. Стою под парадным и не могу ничего проанализировать. Воспоминаний о возвращении домой в люлю нет. О выходе от Вани нет, о вечере проведенном у него тоже самое. Поднимаю голову в верх и вижу звезд на небе больше раз в сто. При этом все они либо синие, либо красные либо зеленые…
Т: …как точки в телевизоре.
ЭХ: Пока я на них не смотрел, вроде бы мерцали неподвижно. Только обратил внимание - стали водить хороводы. Так как будто кто огромный (чуть больше самого космоса) мешает сверху звезды как крупинки каши мегаложкой в мегакастрюле. Смотрю на это и думаю. – Конец света. Вдруг из сквозного прохода в моем доме появляется черный скакун. На нем наездник в черном головном покрывале, перетянутом на лбу перевязью. По одной этой детали о наезднике становится ясно все – бедуин, конь вместо верблюда, так как в наших широтах верблюдам в мае еще прохладно. Слева от меня всадник проскакал из сквозного прохода моего дома к парадному дома, стоящего перпендикулярно.
Когда после звездных хороводов в моем поле зрения появился персонаж из тысячи и одной ночи я почувствовал, что дома возможно больше не окажусь никогда. Слишком далеко это все было от советской действительности. Но дальше на дороге перед домом с левой стороны в общую картину медленно вползла черная машина. В те годы во всем городе иностранных машин было ровно несколько. Я их на улицах не видел никогда, просто гипотетически предполагаю. Но тут с лева к парадному подъезжает такое чудо враждебной техники, которое на данный момент воспроизводят только в фильмах о Бэтмене. Машина медленно остановилась перед моим парадным, и также медленно открылись ее двери. Так как на улице больше никого не было, было совершенно очевидно - это за мной.
Т: В такой ситуации побороть страх не возможно.
ЭХ: Но начать двигать ногами продолжая бояться все же можно.
Т: И ты рванул?
ЭХ: Ну не то что бы рванул, но где-то со скоростью движения ледника направился в сторону открывшейся двери черной машины. Если бы только один страх, но ведь экстатического переживания неизвестности, в котором оценивающий все ум больше не всплывает на поверхность, было больше! И я сел внутрь той машины. Внутри кроме меня не было никого. Двери захлопнулись сами собой. В салоне мелькали огни приборной доски, они сами собою переключались, и казалось, что машина жива не меньше меня. Мы тронулись к бойлерной. Обогнули её, и там за углом бойлерной темная ночь с бедуинами и звездными хороводами переходила в утреннюю цветочную клумбу с цветами выше девятиэтажных домов. Дальше я проснулся в своей постели. Прикольный сон?
Т: Абсолютно прикольный сон. Здравым смыслом не выяснено до конца только одно обстоятельство.
ЭХ: Почему после такого пусть даже сверх необычного сна в одних трусах на улице, я проснулся абсолютно счастливым впервые за последние девять лет учебы в школе? Но главное, почему при этом подошвы моих ног были не просто слегка черны? Почему на них была обычная уличная грязь улицы Северной?