3. ШТУРМ.

ЭХ: Все эти экскурсионные озарения случились в моем восприятии быстрее, чем об этом можно говорить. Каждый момент времени, после пропускника Совета Исполнителей, стал настолько насыщен откровениями, что события каждого следующего момента восприятия, не оставляли возможности давать оценку предыдущему. Видимо это порождалось особым драматизмом и величием развертывающегося действия, в котором движения и реплики всех действующих актеров опережали команды возможного, но невидимого режиссера. Т: А действовали все. Режиссер буквально был не в состоянии вставить ни одной команды.
ЭХ: И каждый чувствовал себя искрой зажигания в механизме ответственном за состояние мирового пожара. А что может чувствовать искра маленького костра, бросившая вызов армии пожарной команды?
Т: Видимо тоже, что переполняет человеческий затылок, когда он на протяжении одной рабочей бесконечности выращивает себе условия для оргазма, чтобы в один момент истины оторваться от тазика с буднями и вспомнить, зачем родился.
ЭХ: И то же самое чувствует любое нормальное существо после приема своей критической дозы анестезии и взгляде на далекие звезды в момент излияний на забор налоговой инспекции. Не знаю как у них на Марсе, а у нас на улице Северной, каждый уголовник знает дорогу к изначальной благодати…
Т: …и каждый святой знает, как обойти закон. Все участники события обошлись без предварительно разученных ролей и играли так, что надо признаться удивляли не только меня, но и самих себя. И этот факт проверен, и этот факт подтвержден.
ЭХ: Мне действительно показалось, что все люди увиденные мною сами поражались своим собственным исполнениям?
Т: Уверяю тебя - после этого прямого эфира, сыгранного в павильоне такого масштаба, многотысячные постановки с массой компьютерной графики и спецэффектов, всегда будут отдавать привкусом свежей фанеры и краски.
Виды конечно можно нарисовать любые. Но даже самый талантливый режиссер-полководец не сможет превратить болото артистической массовки в армию королей рок-н-ролла к тому же бросающую вызов войску принцев Флоризелей.
ЭХ: Оглянувшись по сторонам, я увидел теперь уже сотни таких же плотов, каких-то индейских пирог, туземных катамаранов и всевозможных конструкций паромов. Вся эта армада направлялась к берегу, неся довольно грозный десант, причем на такой скорости, как - будто мы опаздывали на свидание с богом.
Т: Я лично предпочитаю богинь. Версии бога меня очень иногда интересуют, но только по делам партии и значительно меньше. Специально повтояю, но только для закрепления пройденного материала – значительно меньше.
ЭХ: Допускаю так же и то, что это мы стояли на месте, в то время как астероид со своей армией несся на нас с нормальной скоростью водного корабля десанта США, спешащего на побережье Ямайки. Т: Центр наших войск составила пехотная бригада оленеводов празднично униформированная в парадные мундиры. «Вылке Тылку потлач» - кричали они.
ЭХ: Разглядеть подробности экипировки я мог только случайно, когда некоторые бойцы стоящие рядом со мною падали или прыгали в местное подобие водной среды, или же исполняли действия никак не вписывающиеся в рамки представлений о подвигах на войне.
Если болит зуб мне нет никакого дела до красоты родной природы или до казни нескольких сотен стрельцов происходящей пред мои очи на Красной площади. Но когда внутренний фейерверк соответствует внешним фонтанам… Когда эти маленькие непоседы внутри всех трубочек тела переживают каждый свой индивидуальный оргазм, потом сливают весь этот бунт в одну сумму и настраиваются на океан таких же как они где-то вне моих светящихся границ…
Т: Тогда то и начинаешь понимать, кем же в действительности был тот сумасшедший старик с самодельной метлой…
ЭХ: Отдельные детали воспроизвести сложно, когда каждый момент посвящается восприятию всей меняющейся картины целиком. Хотя при кропотливом вспоминании в координатах Интернета могу вырисовывать многое…
Т: …но не всё. Это тоже, что откалывать пылинки от алмазного монолита. На нашем правом фланге индейцы северных равнин.
ЭХ: Если быть точнее – помню специфические черты Санти, Оглала-Сиу, Шайенов, Ассинибойнов и Арапахо.
На нашем левом фланге буйные туземцы Тихого океана. В них я не особенно разбираюсь, но экипированы они были не менее модно-цветочными гирляндами, акульими зубами, плавниками, черепашьими панцирями и даже плетьми из хвостов электрических глубоководных скатов. Многие летели на досках для серфинга, разрисованных красными и черными красками.
Т: Буквально все глаза, свидетельствующие это действие, светились наподобие лампочек, вспыхивающих обычно где-то в районе встречи Великой Тайны с Тетушкой Бесконечностью.
Если бы все это войско парадной колонной вышло из ателье одежды, крышей которого выступают сутенеры марсианской горы Олимп, тогда лично для меня не особенно странным было бы такое количество дерзко одетых людей. Почему людей, а не просто мужчин или приматов, да потому что мужчины составляли это войско не больше чем на треть.
ЭХ: Во всех этих шаманских доспехах разглядеть половые признаки трудно. Но тогда-то я и заподозрил, что создатели костюмов для подобных киношных постановок очень редко, но все-таки просачиваются на представления такого рода. А вот выше перечисленные команды актеров точно одеваются именно в этом ателье.
Т: Общее настроение было празднично-свирепым.
ЭХ: Это нормально только при осознании того факта, что стоишь на краю плота как на краю гибели, а точнее вообще на краю всех представлений о том, что ждет тебя дальше. На берегу нас поджидали превосходящие раза в два силы…
Т: …условного противника.
ЭХ: Массы воинов стоящие на берегу были похожи на сплошное колыхающееся море знамен и перьев. Эта масса народу больше походила на карнавал города Риодежанейро чем на команду напротив – «физкульт привет»…
Т: А все оттого, что настроение предстоящей стычки как это не ужасно, но больше чем войну напоминало настроение армии наркоманов, которая с яростным нетерпением ожидает прибытия армии наркоторговцев. И все друг за другом по-хорошему так соскучились. ЭХ: Слева от нас стояли какие то зулусы, справа, наверное, мешики или астэкская народная дружина (позднее я узнал, что это были вовсе не мешики, а я шел в центре не совсем оленеводов русского севера). Прямо перед нами - воины похожие на берсеркеров викингов обвязанных со всех сторон волчьими шкурами и пальмовыми листьями наподобие современных коммандос. Из-за массы неприятельских передовых отрядов, в нас непрестанно летели ракетные залпы, больше похожие на всплески фестиваля фейерверков. Когда эти фейерверки попадали в нашу массу некоторые пироги и плоты даже переворачивались. Но смерти, крови и страданий, наполняющих любую кашу войны, я не видел. А те, кто падал за борт, или просто исчезали из моего поля восприятия, или уносились куда-то в сверкающие глубины вместе с дельфинами. Один раз точно видел, как оленевод с голубой набедренной повязкой и бисерной лентой на голове, выглядевшей как наушники, отбил снегоступами…
Т: …даже я не знаю, зачем они ему нужны были на плоту…
ЭХ: …красную ракету, летевшую прямо в нас. Продолжая по инерции это движение, он с каким-то диковатым восторгом полетел с нашего плота в группу дельфинов.
Т: И еще одно мгновение был виден, уплывающим с этим косяком к подводному основанию астероида. ЭХ: Иные из нас, в предвкушении праздника битвы, улетали куда-то к вершинам четырех зубчатой пирамиды. Это случалось постоянно, где-то на правом фланге среди Чейеннов. По два-три воина, они, возможно, состоя в сговоре с лысыми орлами, хватали летевших над ними птиц за лапы, сверкавшие серебряной чешуей. Т: Но это только предположение. Может, сговора и не было, и летевшая над ними стая выхватывала время от времени нескольких воинов просто, чтобы унести их по своим делам, а может и правда к подножию Великой Тайны. ЭХ: Армада ацтеков, зулусов и викингов расположилась на набережной, как океан насекомых на ступенях Потёмкинской лестницы. Только ее ступени шире раз в сто и выше раз в десять. Конечно, если в чем-то ошибаюсь, то точные размеры не так уж и важны.
Т: Важнее само впечатление, а оно повторимо, но непередаваемо. ЭХ: Со всех сторон над нами возвышались пальмы размерами с небоскребы и небоскребы, превышающие своими размерами представление об экономике, силе тяжести и приятных кино-кошмарах о городах будущего. Территория порта приблизительно два квадратных километра. Мой глазомер вычислил это, только исходя из количества войска, орущего как пробуждающийся человек при падении с тучи в постель и стоящего по обе стороны от нашей оленеводческой пехотной бригады. Психоделия «праздника Нептуна» особенно полилась через край, когда я увидел, как над нашим плотом упруго звенит фиолетовое знамя почти что капитана Немо. А когда я…
Т: …с расширившимися глазными орбитами и отвисшей челюстью…
ЭХ: заметил как первые ряды встречающих нас берсеркеров с голыми торсами, волчьими мордами на головах и мечами на железных цепях, доедают по первому мухомору…
Мое внимание стало распадаться. Вся воспринимаемая картина…
Т: …поплыла в том же тумане, из которого мы вошли в акваторию.
ЭХ: Моей жизненности больше не хватало, чтобы выдержать этот фонтан радости дольше, и меня швырнуло в координаты Псевдореальности.
Т: Жаль, что так преждевременно. Ну, ничего, мы их бубнами задавили… это точно.
ЭХ: Хоть в этом я успел поучаствовать. Теперь, делая эти записи, я удивляюсь только несостоятельности любых фразеологических оборотов в передаче пережитого мною опыта. И также полностью соглашаюсь с тем фактом, что…
Т: …этим переживаниям бесполезно присваивать имена. Их можно только обозначить координатами особых настроений энергетических потоков. Воспроизвести же сами настроения можно при содействии множества известных методов. Если только точно знать чувства, служащие мостом между координатами.